Часть 3. Michele Founteyn & London Cherry. Неоконченный отыгрыш.

[Founteyn]

London Cherry| Лондон Черри
Отношение: амбивалентность
Этот долбаный аристократ как-то утром просто очутился в моей постели. И с того момента все в жизнь встало с ног на голову. Меня раздражает его манера говорить так, будто он - королева Англии. Меня раздражает его утонченность, его педантичность, его привычка держаться горделиво и независимо. Меня раздражает... то, что он возмутительно красив.
Не знаю, смогу ли я когда-нибудь признаться себе самому в том, насколько меня к нему необъяснимо тянет. Я не гей. Но эта Белоснежка должна быть моей. Он слишком хорош, чтобы принадлежать кому-то другому!

Michele Founteyn | Микеле Фоунтэйн
14 января 2о13
Как ЭТО могло случиться со мной?! Проснуться неизвестно где, неизвестно с кем (причём, мужского пола и внушительных габаритов), СОВЕРШЕННО ГОЛЫМ?!? А этот мужлан не только не потрудился объяснить ситуацию, а ещё больше её запутал своим неунывающим стояком возмутительно неуважительным поведением! Как же бесит эта его манера забывать о приличиях, банальной вежливости, и вешать на морду насмешливую улыбочку!!! Ему повезло, что я сразу ушёл - мог бы морду набить! Если бы допрыгнул.
22 января 2о13
Он невозможен! Невыносим! Отвратительный, неотёсанный неандерталец, с мужицкими замашками и полным игнорированием правил поведения, воспитания! Уверен, именно по его вине мы оба оказались в той щекотливой ситуации, хотя эта Горилла обвиняет во всём меня, всячески поддевает и будто специально раздраконивает, красуясь непомерно развитой в области хамства речью! Это сводит меня с ума! Чёрт побери, как же я его хочу... Едва мне почти удалось забыть то дикое возбуждение враньё, ничего ведь не получилось забыть, как судьба вновь нас свела! Нужно держаться от Донни подальше, или в конце концов я на него кинусь! С кулаками или поцелуями? - вот в чём вопрос.

~ Болтики и гаечки. Шарики за ролики II ~

2013-01-26 14:52:46
London Cherry
Пожалел ли Лондон о том, что так опрометчиво дал зеленый свет Мике? Да миллион раз! Ежесекундно, ощущая странные телодвижения за своей спиной, Черри молчаливо поедал свой мозг. Но не смел ничего сказать, потому что... Потому что ему это, черт возьми, нравилось, и где-то там, под шлемом, не видная ни одному постороннему взгляду, линия его губ искривлялась в сдержанном подобии улыбки. Он не мог также не понимать, что просто обязан как-то отреагировать на действия Фоунтэйна - делать вид, будто ничего не замечаешь - глупейшая из возможных линий поведения. Полнейшая дихотомия. Или ты должен нервно "сбросить" с себя эти объятия, раз и навсегда поставив точку в этом полном недосказанности вопросе. Или принять их. А следом и последствия.
Однако даже тогда, когда Лондон остановился и необходимость что-то сделать достигла критической точки, молодой мужчина все еще не решил, что важнее - эти смутные мимолетные желания, или то, к чему он привык и что считал общепринятой нормой.
Лондон даже не снял шлем и не повернул головы, когда Микеле сполз с мотоцикла, оставив вместо себя ощущение жгучего, непримиримого желания. Он лишь краем глаза проследил за неуверенными движениями мальчишки и с каким-то внутренним торжеством пришел к выводу, что Фоунтэйн, как бы ни пытался выглядеть по прежнему невозмутимым чопорным мега-титулованным британцем, сейчас точно так потерян в своих ощущениях. Это в определенном смысле пугало, потому что, не увидь Лондон в его поведении отражение пошатнувшейся уверенности, возможно, было бы проще заглушить в себе взбесившиеся гормоны.
Мотоцикл громогласно взревел, будто потоптался на месте, набирая обороты и, с еще более дерзким и хищным ревом сорвался с места. Черри даже не попрощался - он хотел как можно скорее оказаться в автомастерской, окруженный запахом бензина, масла и таких же, как он - подсмеивающихся над эпикурейцами типа Фоунтэйна, чтобы там забыть об этом дурацком дне. Как, впрочем, и о том утре. И плевать на то, что подобная задача ставилась неоднократно, а успех операции приравнивался к нулю.
Впрочем, с первой половиной своего плана Лондон управился на отлично - он добрался до Uno Momento, что называется с ветерком, правда, путешействие на этот раз отчего-то было не таким захватывающим и приятным, как в другой конец. Притормозив возле автомастерской и закрыв ненадолго глаза, чтобы собрать мысли в кучу, Черри вдруг представил себе, как снова везет на Харлее Микеле. Только теперь путь их лежит в импровизированном направлении. А там, где их маршрут заканчивается, нет никого вокруг. Никаких условностей и критических "но". И мотоцикл оказывается лучшим местом, чтобы, упираясь одной ладонью в "седло", второй расстёгивать ремень на брюках, торопливо их спускать, а затем, выискивая пальцами тесное отверстие, прижиматься налившимся раскаленным свинцом пахом к Белоснежке.
Лицо Лондона налилось краской до самых ушей. Он рассеянно отложил в сторону шлем, но, решив, что он служит неплохим прикрытием блядскому непрекращающемуся стояку, размашистыми шагами отправился в раздевалку, буркнув что-то невпопад в ответ на нерасслышанный вопрос коллеги.
С машиной Микеле Черри закончил работу глубокой ночью, потому что намеренно и целенаправленно оставлял ее обслуживание "на потом", словно именно она, олицетворяя своего владельца, была корнем всех его внутренних недоразумений. Уже никого, кроме охранника, не осталось, так что Лондон неторопливо принял душ, переоделся и собирался было наконец отчалить домой, предусмотрительно оставив указания утренней смене передать авто хозяину (благодаря этому у Черри появилась бы отличная возможность избежать следующей встречи), но ему на глаза снова попался Ягуар. Воровато оглядевшись, автомеханик заключил, что глазеть на него некому, и впустил себя в идеальный во всех отношениях салон элитного авто. Сложно сказать, чем он руководствовался - хотелось ли ему просто почувствовать себя богатеньким прожигателем бессмысленной жизни, или же представить рядом Микеле. Но второе удавалось не в пример лучше, потому что, казалось, будто каждый миллиметр салона пахнет Им - эссенцией высокомерия, богатства, душистого мыла, идеального маникюра, целого каталога средств по уходу за телом и притягательности. Черри и не заметил, как веки сомкнулись, не оставляя ему даже шанса покинуть "место преступления".

2013-01-27 17:59:56
Michele Founteyn
Мика поднялся на личном лифте в квартиру, постоянно думая и мечтая, как могло бы быть, что и какие могли быть ощущения? Хотя, на последнем ступорился, ведь понятия не имеет что такое анальный секс с точки зрения практики. Всегда стеснялся предложить своим партнёршам подобное, а никто из них не предлагал, так что эта область сексуальных развлечений для блондина казалась чуть ли не фантастической.
Уже возникший у дверей лифта камердинер виконта, встретил потерянного блондина традиционным приветствием и после того как получил отказ от ужина и заявление "можете быть свободны до утра", тихо удалился. А Мика всё дальше уходил в своих мечтах, захваченный в возбуждающий плен эмоций и ощущений, воспоминания запаха Лондона. Виконт сам не заметил, как разделся и уже стоял под падающей сверху водой прикрыв глаза, медленно водя ладонями по телу автоматически смывая пену. Рука коснулась члена и Микеле распахнув глаза уставился на наглого предателя, ярко выражающего своим твердокаменным стояком всё, о чём думает блондин. Отфыркиваясь и отплёвываясь от воды, тихо чертыхаясь он стал пытаться снять напряжение рукой, постепенно увлекаясь процессом, перед закрытыми глазами мелькают воспоминания и фантазии, моментально рисуемые услужливым воображением: тела, стоны, страстное желание... Активно водит кольцом пальцев по плоти, благодарно реагирующей на ласку безудержным возбуждением. Или это потому что?.. Потому что все картинки, все мелькающие тела вдруг превращаются в обнажённого здорового Черри, стоны в ушах звучат уже не женские, а в исполнении возбуждающего и одновременно раздражающего Мистера Геморроя. Нервно облизнув губы, Мика сильнее сжал член и стал контрастно не спеша дрочить, пытаясь представить себе вон ту самую красотку, что видел накануне в ресторане, но она вновь превратилась в Донни. Широкая, сильная грудь, крепкая задница, не менее возбуждённый, чем у самого виконта, член, сплетенье тел, стоны, вздохи, запах секса... Его тёплые ладони, скользящие по телу, мягкие сухие губы - отчего-то Мика уверен, что Донни целуется не слюняво, но вкусно... Всхлипы, вскрики, раздающиеся в полутёмной комнате. Тянущее ощущение нестерпимого восторга внизу живота, сладкая агония перед всплеском эмоций. Сам того не заметив громко стонет, приоткрыв рот, с силой сжимая плоть, ласкает себя, второй рукой перебирает яички, подтянувшиеся к основанию члена, только сейчас понял, что раздвинув ноги потянулся средним пальцем назад, поглаживает сфинктер. Потрясённый своими действиями, он не смог (или не захотел?) сдерживаться и анализировать свои порывы, а просто вышел из душевой кабинки, оставляя мокрые следы дошёл до шкафчика и дрожащей рукой решительно схватил тюбик лубриканта, который использовал в сексе с девушками. Такой подойдёт?.. - видел, как в гей-порно пользовались смазкой, но не заказывать же её сейчас, потом побоится и не решится больше. Словно чумной, Мика вспомнил и картинку, изображающую мужские гениталии в разрезе и где было указано, на каком примерно расстоянии от входа находится простата. Блондин встал на колени на пол душа так, чтобы вода задевала половину тела. Наклонился вперёд расставив ноги и выдавив смазку на ладонь, мазнул пальцем зачерпнув от души. Зажмурившись и прихватив нижнюю губу зубами, снова лаская член он осторожно, как бы "вкручивая" ввёл палец чуть-чуть. Безумно непривычные и странные ощущения захватили и без того ошалевшего и, похоже, двинувшегося виконта, вовсю сейчас ощупывающего себя изнутри в поиске того самого бугорка удовольствия. Лёгкое раздражение и тянущая не сильная боль пропали вовсе, когда Мика нашёл искомое и стал гладить пальцем, водя им слегка туда-сюда, постепенно приноровившись делать как надо. Закинув голову назад, избегая струй воды, падающих сверху, хрипло натужно дышит, захлёбываясь ощущениями, тонет в них, не сопротивляясь. Содрогаясь всем телом, блондин еле держится чтобы не стонать в голос, сперма, смешиваясь с водой, падает на пол душевой, исчезая в сливе, а по телу разливается новое, сладкое тягучее ощущение. Приоткрыв рот несдержанно выдохнул, дрогнули слабые колени, и плюхнулся ягодицами на пол, успев убрать руку, продолжая ласкать свою плоть, упираясь ладонью в пол. Затихающие стоны, отражаясь от стен, разносятся по небольшому помещению, возвращая искажёнными отголосками эйфорию оргазма. Спустя пару минут, виконт отдышавшись и смыв последствия необычной ознакомительной "разминки", вытерся полотенцем и с неспокойной душой, но непривычным удовлетворением лёг спать. Долго ворочался, мучая сам себя обвинениями и выводами один лучше другого, пока под утро наконец не забылся беспокойным сном.
Пробуждение принесло с собой хоровод самобичевания и чувства вины перед собой, будто виконт предал сам себя, осознанно ступив на шаткий голубой путь. Он даже отказался от утреннего чая, чем немало удивил камердинера, но на его бесстрастном лице не отразилось никакого беспокойства, даже несмотря на то что вокруг глаз на бледной коже темнели синяки от недосыпа и волнений. Я окончательно свихнулся, это факт... - в основном жалобно скулит про себя, иногда пропуская эмоции проявиться на лице, пока водитель вёз его в мастерскую. Плевать, даже если машину не доделали - заберу! Не хочу его больше видеть! Из-за этого амбала я!.. Я такое!!.. Ааааааа!!! - с трудом сдерживается, чтобы не орать в голос, едва не плачет от чувства обречённости. Я ПЕЕЕЕДИИИК! Именно с этой крамольной мыслью Микеле рванул от авто в раскрытые двери мастерской, направляясь к своему ягуару. Рывком открыв дверь он замер: внутри самым наглым образом спал причина всех проблем и переживаний (а так же недавнего нового для Фоунтэйна оргазма) собственной персоной! Мика стал трясти за плечо Черри, раздражённо хмуря брови и бурча:
- Что Вы себе позволяете, сэр! Немедленно прекратите спать в моей машине! Это не ночлежка, а баснословно дорогая раритетная машина!

2013-01-29 02:53:47
London Cherry
Там, куда провалился Лондон, не было ничего. Оглушающая пустота обволокла уставшее тело и сознание, щедро наградив Черри банальной "отключкой". Видимо, мозгу было лучше знать, сколько часов здорового крепкого сна необходимо организму молодого мужчины, потому как без видимых на то оснований этот мерзопакостный орган включился в работу уже через четыре жалких часа, содрогнув сознание первым предрассветным сновидением. И все в этом порождении Морфея было прекрасно: и фоторужье размером с базуку, и голые сиськи какой-то загорелой девицы, и танк белоснежного цвета, пока последний варварски не переехал дамочку. Правда, самому Лондону было совершенно монопенисуально, как закончилось жалкое существование жалкого существа... Но тут появился Он. Этот выпендрежник с доисторической манерой иззъясняться. На нем не было рубашки, и растегнутая ширинка белоснежных брюк зазывно обращала на себя внимание. Донни брезгливо морщился и отступал назад, но в какой-то момент его будто парализовало - он безвольно осел и уже не мог ни на шаг отдалиться от приближающегося силуэта виконта. Когда тот оказался совсем близко, Лондон снова обратил внимания, как тогда, в самый первый момент их знакомства, на ноги. Босые ноги Микеле. И снова ему не удалось устоять перед их странным, икому другому не видимым и непонятным очарованием - Черри протянул руки к ступне, которую Фоунтейн благосклонно протянул ему ( вообще-то ноги протягивает известная категория существ, но виконт был вполне себе в добром здравии...) Лондон тщетно пытался сдерживать порывы собственной страсти. В конце концов он сдался и долго, вдохновенно исследовал кончиком языка рельеф виконтовой ноги, пока тот, глухо постанывая не приспустил брюки. Лондон отпрянул от неожиданности, но Фоунтейн, со свойственным ему высокомерием, принялся долго, пространно и витиевато философствовать, заселяя в Лондона мысль о том, что ему никогда не узнать, гей он или нет, если не попробовать. Фоунтейн убеждал молодого мужчину, что он так и будет мучиться неосуществленными фантазиями, пока не воплотит их в жизнь. И Лондон сдался. Он поднял белый флаг в тот момент, когда опустил взгляд с лица виконта на его пах и неуверенно коснулся пятерней отвердевшей от желания плоти. Да, черт возьми, что толку спорить с самим собой, когда каждая клетка тела кричит о том, что он хочет этого мальчишку до исступления, до изнеможения, до помутнения рассудка!
Лондон встал на ноги с твердым намерением положить край всем своим сомнениям. Лицо этого белокурого аристократа - его припухлые по-девичьи мягкие губы, разве это все хуже, чем у какой-нибудь девушки? - на сей оптимистичной ноте, не испорченной фальшивым скрипящим звуком сомнений, Лондон к собственному крайнему удивлению ощутил слабую тряску, которая решительно не вписывалась в общую картину. Нехотя, лениво приоткрыл глаза ( кажется, он их закрыл как раз чтобы поцеловать виконта) и растянул губы в лукавой, довольно нахальной улыбке. Виконт что-то продолжал говорить - правда, оно слабо вязалось с предыдущей философией, и Лондон воспринял это, как сигнал - самое время заткнуть ему рот. Языком.
Молодой мужчина ловко ухватил руку блондина и, потянув того на себя, фактически усадил владельца авто себе на колени.
- Белоснежка, твое занудство начинает мне даже нравиться, - напутственно мурлыкнул Лондон и в следующую секунду уже бесцеремонно покрывал мягкие губы мальчишки своими, постепенно настолько втягиваясь в процесс, что даже не заметил, насколько реальны стали ощущения по сравнению с тем, что было мину назад. Лондон вдохновенно исследовал языком мягкие теплые стенки ротовой полости Фоунтейна и, окончательно задвинув подальше мозги, представлял себе, как эти же пухлые губки могли бы скользить по его члену. Возбужденному сознанию вспомнились эфемерные ощущения органа Микеле в руке Донни и ему захотелось во что бы то ни стало повторить их, ведь все происходящее стало более ярким, чем начало, а значит нельзя упускать момент. Пока совесть где-то дремлет, обдолбанная, обпоенная волнами эйфории, пока ничего внутри не бунтует и не кричит "Стоп", нужно успеть. Лондон судорожно нашарил немного дрожащими от небывалого возбуждения пальцами ширинку Фоунтейна, мысленно возмутился, что кто-то успел ее застегуть, и предпринял безуспешную попытку расправиться с подлым механизмом.
- Расcтегни! Хочу трогать его! - требовательно прохрипел Лондон, заглатывая поток воздуха. Звуки его собственного голоса внезапно, так кстати (или наоборот некстати?) вырвали сознание из плена сладкой иллюзии, и в какой-то момент Черри просто осознал - он не спит. Это уже не сон, где можно позвоkить себе практически все, где сложно сопротивляться и здраво рассуждать. Очнувшийся рассудок принялся с остервенением гаденько мстить за все "хорошее" , щедро и удивительно ясно напоминая Лондону все прошлые аргументы "против".
"Где ж ты, ссука, раньше-то был!"- огрызнулся проснувшемуся себе Лондон и, не найдя ничего лучше, состроил брезгливую гримассу:
- Фу, ты че, совсем офонарел, мелкий извращенец!?! - правильно, народная мудрость гласит - "если вы уронили достоинство, сделайте вид, что оно не ваше".
Но пульсирующее нечто в паху упрямо отстаивало позиции. Неудовлетворенные желания разливались болезненной тяжестью и Черри казалось, что, стоит ему только встать и продефелировать, как яйца мелодично зазвенят звонкими колоколами трагичную мелодию...
И самым противным было то, что Лондону по прежнему хотелось сжать в руке чужой, не свой собственный, член, почувствовать чужое желание физически, очень-очень близко и до изнеможения его изгонять, пока плоть не обмякнет...Стыдиться своих желаний, отвергать и отрицать их - это значит предавать себя. Смиряться с ними - тоже самое. Кажется, позиция вырисовывалась со всех сторон проигрышная. Особенно, учитывая одну затерявшуюся в буре эмоций улику - рука Лондона все еще плотно держала пах Мике...

2013-01-30 20:36:48
Michele Founteyn
Мика ошалело икнул и попросту бревном упал на молодого мужчину - он не просто не ожидал подобной реакции, а скорее сейчас предпочёл бы удар в челюсть, пусть даже рискуя остаться без пары зубов или вовсе с вывихнутой нижней частью лица. Последовавшие слова, опалившие кожу лица тёплым едва ощутимым дыханием, опасно близко находящуюся от губ, опалили что-то живое и явно положительно отзывавшееся, спрятанное от всех глубоко внутри. Нравится?.. Ему?.. - виконт успел побелеть, позеленеть и даже пару раз слабо стукнуть в плечо кулаком, как дошло ещё кое-что. Ббббб... Бееелоснежка - это я что ли?.. - привыкший компенсировать недостаток роста и развитого тела хорошими манерами, гипертрофированно мужественным отношением ко всем и всему, ответственности...Мика сдался. Расслабился. С ужасом и диковатой радостью поддался, принимая и торопливо примеряя роль эдакой "Белоснежки". Весь мир юного виконта рухнул, разбиваясь в тысячи тысяч мельчайших кусочков, чтобы собраться новым, пугающе желанным узором.
Этот поцелуй был особенным. Под напором губ, не сопротивляясь, а наоборот не менее страстно безудержно отвечая, Микеле порывисто стискивал широкие плечи, с радостью ощущая свою контрастную хрупкость, миниатюрность. То, как он сидел на коленях Донни, как сжимал ногами его ноги, как приятно и жутко не удобно в машине привставая и опускаясь тереться всем одетым телом о его тело, жаждая большего - дико возбуждает, срывая все запреты. Мика жадно, с пошлым причмокиванием и обхватив колючие щёки Донни ладонями, страстно и напористо скользит языком в рот, кусает торопливо губы, губами перебирает и ловя ртом его язык, втягивает сильно в себя, посасывая. Сам не зная, что на него нашло, игриво счастливо засмеялся тихо.
- Хочешь?.. - поддразнивает, а сам уже сдёрнул ремень и расстегнув свои штаны, бесстыдно выпятил пах для обещанного. Сам сильно ссутулился, ловя новыми пылкими поцелуями вздохи Черри, постанывает чувствуя как под напряжёнными ягодицами каменеет и разогревается Лондон-младший. Никаких страхов. Никаких дурацких мыслей, типа таких как: не пахнет ли изо рта? А если навалиться всем телом, будет удобно дышать? - Да такую махину попробуй придушить, тут даже и намёка на опасения не скользнуло. А ничего что оба мужского пола? - кого это сейчас волнует?! Ни страха что-то сделать не так, что отпугнёт девушку, ни опасения что она из-за его денег лезет в постель, ни комплексов - вы о чём? Со своим уже замусоленным в мечтах Мистером Вишнёвым Геморроем он чувствовал себя так свободно, легко, естественно, будто все предыдущие партнёрши были просто разминкой перед особенно важным событием. Он с упоением целовал и целовал и целовал бы ещё, если бы этот дурень не ляпнул какую-то глупость. Мика ничего не понял, но уловил интонации. Сипло, гортанно рассмеявшись, он чуть отстранился, не переставая держаться за широкие плечи.
- Я?.. Извращенец?!? - виконт отзеркалил брезгливое выражение лица и тут же вновь томно рассмеялся. - Ну если Вы настаиваете, сэээр... - откуда-то взялась игривость и уверенность в необходимости происходящего, а может просто наконец выпущенная, измучившая ожиданием страсть к этому такому сладкому, вкусному, огромному человеку завладела Фоунтэйном безраздельно, а блондин накинулся с новым, агрессивно-кусачим поцелуем, двинув бёдрами потёрся об по прежнему сжимавшую джентльменский набор большую руку. Сипло всхлипнув в самые губы, жмурится от удовольствия, зарываясь пальцами одной руки в волосы на затылке Донни и прижимая к своим губам, а второй рукой нагло, решительно скользнул за пояс его штанов, как-то даже довольно быстро поддев резинку белья и пальцами перебирая по стволу, обхватил его пальцами.
- А так? - пальцы обжигает жаром, виконт ещё раз убедился в том что его желание ещё и как взаимно и слетел с тормозов, охваченный нереализованными фантазиями и подростковыми бурными гормонами. - А так я кто? Педик? А Ты тогда педофил? - неудобно, тесно рукой хозяйничать, но умудряется кое-как ласкать плоть, оглаживая пальцами и ощупывая заодно. Не удержался, жалобно заскулил: - Он у тебя такой здоровый! У меня меньше! Так не честно! - губами искусал всю шею, умудряясь оставить такие засосы, что собственные губы искусал-истерзал стремлением сделать возбуждающе приятно, трётся не переставая мелко извиваться добавляя к ласкающей руке ещё и трение сверху сквозь слои одежды ягодиц.
- Дотронься до него... - жарко шепчет в самое ухо, умоляя, попутно вылизывая изгибы хрящей, ловя губами мочку кусает, посасывает, стонет возбуждённо-нетерпеливо. - Приласкай!.. - носом очерчивая по скуле к носу, на пару секунд в упор смотрел в глаза безумными глазами полными животного желания, прежде чем с утробным рычанием впиться губами для новой порции невозможно жадных поцелуев.

2013-02-06 00:11:28
London Cherry
В ответ на такую вопиющую грубость Фоунтейн, по всем расчетам Лондона должен был... нет, он был просто ОБЯЗАН оскорбиться до глубины души, надменно фыркнуть и, как он это делал не единожды, начать источать тонну длинных словосочетаний. И уж как минимум, как НЕОБХОДИМЫЙ сейчас минимум, - тут же безотлагательно соскочить с места, оставив в памяти эту жутко компроментирующую, дико возбуждающую и притягательную сцену. Черри было бы гораздо проще и легче, произойди все именно так. По крайней мере, тогда бы у него не осталось никакого шанса натворить глупостей, за которые потом его изгрызет бессонница. Но, похоже, мальчишку абсолютно не трогал хлипкий протест Лондона - он его воспринял едва ли не как начало забавной игры, отвечая с задором, манерно, но уж точно не оскорбленно. Черри опешил. Да, именно. Наверное, поэтому он не оттолкнул от себя Фоунтейна, как командовали мозги. По крайней мере, так пытался себе объяснить собственное поведение Лондон. Первые секунды две. Возможно, чуть дольше, но после того, как Белоснежка бесцеремонно сунул руку ему за пояс, Черри поднял белый флаг. В один момент - жгучий, яркий, все стало вопиюще просто и понятно.
Вот так должно быть - его, виконтова, рука, должна быть там, где сосредоточились все долгие, мучительные мысли и фантазии, где тяжелым теплом разливаются потоки удовольствия. Его губы должны быть критически рядом. Это все перестало вдруг быть ненормальным и гадким - ничего естественнее Черри в своей жизни не ощущал.
- Педофил? - в тон блондину насмешливо переспрашивает Лондон, неуверенно, слабо улыбаясь и едва успевая ухватиться за эти несколько мгновений паузы между поцелуями Мике. - Чушь, ты уже большой мальчик, - эти слова каким-то щекотным отголоском разнеслись по телу Черри. Особенно последнее. Мальчик. Совсем еще юный мальчишка. Нежный, пылкий. На его, Лондона, фоне, - хрупкий... Но, черт возьми, КАК же он был хорош!
Инстинктивно приподнимая и чуть откидывая назад голову, поддаваясь напору носа Фоунтейна, Лондон не мог не двигаться всем телом; он совершал легкие маневры навстречу телу Мике, с которым его разделяла одежда, но даже через раздражающие куски материи Черри ощущал все то, что напрочь срывало крышу. Казалось, что от пальцев Мике - таких ловких, сначала прохладных, а потом перенявших температуру тела самого Лондона, исходят электрические разряды - они пульсировали в довольном этим процессом органе, они поднимались выше и отдавались конвульсивными сокращениями пресса. Молодой мужчина не сумел сдержать торжествующей, горделивой улыбки в ответ на полушуточное замечание Микеле и еще до того, как Фоунтейн озвучил свое требование, возымел твердое намерение сделать то, чего так хотелось - хотя в этом долгое время не хватало смелости признаться даже самому себе. Черри не переставало казаться, что, сделай он это, как взорвется фееричным оргазмом от одного только нехитрого действия! Но, как только его ладонь плотным кольцом обхватила твердый, как камень ствол, не успев даже толком "распробовать" пикантность, эротичность и сладость процесса, как в их хлипкий мир, так напоминающий мыльный пузырь, норовящий лопнуть от малейшего прикосновения, ворвался чужой голос, разломав в щепки хлипкие иллюзии и в очередной раз напомнив Лондону, что все происходящее - реально.
- Донни, ты здесь? - сиплый, прокуренный голос уже немолодого крупногабаритного автомеханика Ирвина прозвучал так близко (так показалось Черри), что тот едва не вздрогнул от неожиданности. Казалось, что вся кровь, которая сосредоточилась в одном только месте, вмиг поднялась вверх и заставила небритые щеки Черри запылать.
- Черт-черт-черт! - полушепотом запыхтел Лондон, поспешно высвобождая руки и бесцеремонно ссаживая с себя Мику. Этот мир вокруг в совершенстве владел умением портить такие моменты и за это Черри был на него безмерно зол.
Молодой мужчина торопливо вылез из авто и, когда его голова наконец возвысилась над крышей авто, приветственно прокричал Ирвину:
- Да, я тут, собираюсь домой, - Лондон резко обернулся на Микеле и зыркнул почти гневным взглядом - притом, сложно было сказать наверняка, сердится ли он на блондина за то, что тот стал причиной потенциального конфуза, или на себя - за то, что вообще позволил этому произойти, или же вовсе на Ирвина, который прервал это сумасшествие. Вероятно, всего было понемногу, хотя и первые два пункта значительно блекли на фоне внезапного открытия, сделанного Лондоном. - Этого не должно было произойти, ясно тебе? - чуть склоняясь вперед, чтобы быть хотя бы немного на уровне Микеле, зашипел Лондон. Казалось, его пыл и страсть остались где-то там, рассыпанными, словно пыльца, на сиденьи машины. Но блеск в глазах - безумный и красноречивый, невозможно было скрыть. - Мне что-то снилось... Что - не помню, но ты просто оказался не в нужное время, не в нужном месте. Этого не должно было произойти. Уходи. Забирай тачку и уходи, - Черри сам не особенно верил в то, что говорил, но звучало вполне уверенно и убедительно. После этого он, опустив взгляд в пол, уверенными семимильными шагами пронесся мимо Фоунтейна по направлению к душевой, ненамеренно зацепив того плечом, но уже практически в дверном проеме резко остановился, развернулся на 180 градусов и также в несколько шагов вновь настиг Микеле. Лондон довольно резко и грубо схватил более хрупкого парня и практически поволок за собою, воспользовавшись тем, что Ирвин был увлечен заполнением рабочего журнала. Когда они оба оказались в душевой кабинке и Лондон предусмотрительно закрыл двери на шпингалет, снова вернулось потерянное в суете ощущение правильности происходящего. По правде говоря, Черри не был из тех, кто меняет свое решение по многу раз, но сейчас его будто бы разрывало на части изнутри. Мозг тянул в одну сторону, чувства и ощущения - в другую. И власть над телом периодически переходила то к одной стороне конфликта, то к другой.
- Я не знаю, черт, я не знаю, что со мной творится, - выдыхая в волосы Микеле, проговорил Лондон, обнаруживая себя прижимающим парня к холодной кафельной плитке. Одной рукой он попытался продолжить то, что прервало появление Ирвина - и, стоит отметить, Черри это удалось довольно быстро. Своей довольно большой ладонью он сначала обхватил член Микеле, а после "подобрал" и остальные части причендалей. Лондон будто бы притаился - дышал медленно, размеренно. Он был далек от недавней порывистости Фоунтейна, предпочитая неторопливо прислушиваться к новым ощущениям, то сжимая, то ослабевая хватку. И Черри вынужден был признать - лапать Микеле в самых неподобающих местах ему нравилось ничуть не меньше, чем любую из девушек. Если не больше.

2013-02-09 16:09:30
Michele Founteyn
Лондон отозвался той же томной игривостью - у Мики зашкалил уровень возбуждения за все возможные пределы и из горла сам собой рвётся полу-стон, полу-смех, пока дрожащие пальцы пытаются ухватиться за короткие волосы на затылке покрепче, а вторая вовсю шерудит в штанах, приноровившись к тесноте из-за этого с нажимом по плоти водит пальцами, с восторгом ощущая каждую вздувшуюся вену, скольжение тонкой кожицы по стволу и восхитительно жаркую пульсацию, отзывающуюся внизу живота Микеле. Перед мысленным взором, за закрытыми веками картинки мелькают, как сам себя так же ласкал, пытается представить как выглядит пах Донни, пальцами волосы цепляет, щекотно тихо смеётся в облизанное-искусанное ухо молодого мужчины. И будто танцуя с Черри, томительно медленно обтирается, нетерпеливо двигается сжимая изо всех сил бёдра коленями, не обращая внимания что пачкает штаны о собственную обувь позабыл обо всём, кроме аромата кожи Лондона, накануне с трудом уловимом, но сейчас ярко ощутимом. И вкус его кожи, неповторимо мужской, терпкий, такой что хочется укусить посильнее - волнует безмерно.
От упоительного смакования ощущений отвлёк сам виновник пиршества: Донни не заставил себя ждать, своей большой грубоватой рукой добрался до причины сумасшествия виконта, и тот понял, что ранее была лишь жалкая прелюдия. Все ощущения со всего тела оглушая понеслись вниз и вверх, собираясь золотом восторгов в паху, Фоунтэйн не думает и не хочет больше ничего, только чтобы Донни сжал и приласкал истекающий смазкой член, блондин даже приподнялся и толкнулся сам в руку со сдавленным стоном, толком не расслышав какой-то там голос сквозь толщу оглушающего шума крови в ушах, глухих ударов сердца, отдающих даже в кончиках пальцев бешеной пульсацией, но вот потерю прикосновений не заметить не мог. С протестующим всхлипом Мика дёрнулся залезть обратно, когда этот нахал его ссадил с колен, но и до него наконец дошло, что то был голос и что Черри ком-то что-то ответил. Виконт даже умудрился напрягая слух понять, что его Мистер Геморрой кому-о что-то объясняет и вообще собирается оказывается уходить. А я? - пожалуй, это была первая разумная мысль с момента отключения мозга и включения меньшей головы и повторил он её уже вслух:
- А я? - Мика на негнущихся ногах рванулся к мужчине и замер, протянув руку, запрокинув голову глядя шальными глазами с каплей разумности в океане страсти. Но тут же отшатнулся от резкости слов, едва успевая схватить сползающие с бёдер штаны, ведь так и позабыл их застегнуть, судорожно стискивает пояс, кривит губы, ощущая отчаянное желание заткнуть рот этому амбалу кляпом, а лучше поцелуем и заставить снова трогать страстно, отвечать на поцелуи, сжимать в объятиях, не давая сделать вздох. Отчаянное желание никуда не хочет деться, даже несмотря на обидные слова хочется всё-таки ощутить его кожу - вдруг услужливая память выудила из своих закромов уютное тепло и твёрдость тела, когда в то утро он проснулся под боком с Лондоном. Тогда виконт страдал похмельем, так что не особенно обратил внимание, зато сейчас до жажды захотелось повторить, прижаться обнажённым телом к телу и как следует прочувствовать его силу и мощь. И то ли из-за возбуждения, то ли действительно для блондина это очень важно, но так и не проснулось высокомерие, никакие обиды не всколыхнулись, не захотелось гордо удалиться - Мика только молча продолжал смотреть в упор, тяжело дыша даже не пытается сдержать и подавить гормональный бунт, надеется что Донни... Он не знал, что тот может сделать, но отчаянно желал всем своим существом продолжения, сопротивляясь накатывающему отчаянию. Он не хотел вот так глупо разбежаться, ведь точно больше не осмелится появиться на глаза Черри, и мысль эта тревожит похлеще возможности стать таки "педиком". Вот мужчина метнулся прочь, а Мика сильно отшатнулся отступая на шаг от подачи плечом в плечо, ухватился за него и потерянно глянул вслед, опустив голову качнулся в сторону машины, не в силах осознать потери. Вот всего лишь утром он мечтал не видеть никогда в жизни Донни. А сейчас он хочет не только видеть, не только обнимать его, и это с новой силой пугает и возбуждает запутавшегося парня.
- Но... - слабо попытался возмутиться виконт, но дальше только промычал что-то неразборчивое, отчаянно цепляясь взглядом пытается разглядеть сомнения. Отвернулся, шаг к машине - в следующий момент Фоунтейна снесло напором Лондона, поволокшего едва успевающего переставлять конечности виконта к какой-то двери. Радость и былая страсть захлестнули Мику, он разве что ни бегом двинул следом, совершенно не думая о том что их могут увидеть или что подумать - мозг работает только на то чтобы передвигаться и таки держать расстёгнутые штаны.
- Потом...потом разберёмся...поцелуй меня! - Оказавшись в кабинке, Микеле буквально накинулся на молодого мужчину, требуя продолжения, тут же сдавленно застонал зажатый между прохладой стены и пышущего жаром тела, а руки торопливо расстёгивают рубашку, задирают майку, касаясь наконец идеального бугристого пресса. И снова скользнула мысль, что Мика хочет себе такой же, как когда он первый раз на ощупь "измерил" член Донни, оказавшийся гораздо крупнее собственного. А руки тем временем поднимаются выше, каждая новая выпуклость развитых мышц вызывает такой дикий щенячий восторг, что сам блондин несмотря на возбуждение в шоке, ведь даже женская грудь не вызывала такого восхищения и желания трогать, гладить, сжимать, балдея от податливой силы под ладонями. Но как только Черри возобновил ласки, зажимая хрупкого Мику между стеной, тот не лишь вцепился в плечи и мог только стонать, рефлекторно подаваясь бёдрами навстречу руке, весь дрожит, вытянувшись в напряжённую струнку опустив голову смотрит, как его плоть тонет в огромной ладони. Прямо руки зачесались и блондин, с трудом заставив себя отпустить плечо, потянулся к ширинке Донни. Он умудрился расстегнуть её одной рукой, дёрнул вниз вместе с бельём, оголяя пах и только собрался приласкать и Донни, копируя его движения, как тело захлестнула буря сногсшибательного кайфа, виконт слабо всхлипнул, напрягаясь предельно зажмурился сцепив зубы и неосознанно изо всех сил сжал член как рычаг. Золотом щекотно-восторженно, непривычно-безудержно сладко собралось внизу живота и Фоунтэйн позорно быстро кончил, коротко вскрикнул запрокинув голову и слабо обвис, не сполз по стене только за счёт того что Черри продолжал его зажимать.
Такого откровения Мика не ожидал. Он не знал, почему этот оргазм был ярче, сильнее чем когда он занимался сексом с девушкой - ведь Донни ему всего лишь дрочил! Но факт остаётся фактом, тело виконта пело в умелых грубоватых руках, очень быстро и ослепительно достигая пика удовольствий оглушало чувством небывалой эйфории.
Фоунтэйн обнаружил себя спустя минуту-другу, хотя казалось что прошло минимум десять минут, а он всё там же, с той разницей что сам слабо, но всё же гладит возбуждённую плоть Черри, удерживаемый его сильной рукой, а вот вторая всё так же ласкает обмякший член виконта. И он даже постепенно реагирует на ласки - вот она, сила молодого тела! Едва очухавшийся от первого оргазма в основном благодаря стараниям руки Черри, Микеле всё сильней сжимает ствол, зачарованно глядя вниз трогает головку большим пальцем, оглаживает по окружности, робко касаясь основания и прилагающейся к комплекту мошонки. Изредка бросает взгляды на лицо молодого мужчины чтобы убедиться что тому нравится, кривовато-возбуждённо улыбается, пытается поцеловать, но не может дотянуться до губ не отрываясь от увлекательного процесса.

2013-02-11 00:14:11
London Cherry
Где-то из осколков сознания Лондона складывалась опасливая мысль о том, что виконта могло недурственно задеть такое двойственное поведение и едва ли не открытый и грубый посыл с неозвученным желанием больше его никогда не встречать на своем пути. По крайней мере, Лондон бы возжелал в ответ на такое дать по лицу так, чтобы зубной состав двинулся куда-нибудь в сторону Сиднея. Поэтому, когда Микеле бурно и охотно принялся отвечать на вернувшуюся страсть Лондона, тот испытал некое подобие благодарности, отчего теперь в каждом своем движении старался быть в высшей степени внимательным и обходительным самцом. Черри несколько удивило то, как скоро член Мики в его ладони обмяк, оставляя в ответ на ласки мокрую, липковатую, вязкую сперму, но, наблюдая за выгнутым и напрягшимся, белым, как молоко, телом Фоунтейна, Лондон совсем забыл тот краткосрочный дискомфорт, который испытал от соприкосновения с последствиями мужского оргазма. Ему даже стало нравиться, как легко теперь скользила в его ладони смазанная семенной жидкостью плоть.
Мальчик был чудо, как хорош. У Черри шла кругом голова от запаха его волос, от нежности его тела, от того, с каким восторгом руки Мики шарили по его мышцам. Хотелось что есть мочи напрягать грудную клетку и поигрывать бугорками силы - только для того, чтобы по ним снова и снова носились аристократичные пальцы. Столько крышесносного желания Черри, пожалуй, не испытывал даже тогда, когда в его объятия впервые оказалась обнаженная девушка.
Лондон уже почти дошел до той стадии "хочу", когда человек готов вслух умолять дать ему желаемое - в данном случае, Черри отчаянно подавался пахом вперед, ощущая острую, практически болезненную потребность в прикосновении Фоунтейна к бурлящему вулкану, коим сейчас был его отвердевший донельзя орган. Как будто весь кровоток замер там, в паху, лишив тело возможности функционировать. Но Мике сам, без напоминаний и мольб, проделал путь рукой и Лондон наконец ощутил облегчение. Вот сейчас станет совсем хорошо. Сейчас руки Фоунтейна одарят алчущую плоть лаской...
Молодой мужчина шумно выдохнул, когда прикосновение к самому чувствительному участку возбужденной плоти отдалось каким-то электрическим импульсом, быстро пронеслось по стволу и растворилось где-то вверху. Инстинктивно помогая себе ритмичными движениями паха навстречу руке Фоунтейна, Лондон не мог не представлять себе еще более откровенных ласк, не мог не думать о том, как вместо руки его член движется в тесном вместилище, - и двигался еще более агрессивно, не упуская при этом из виду, что в его собственной ладони повторно завелся механизм страсти. Вторя недавним фокусам Мике, Лондон периодически проскальзывал пальцем по уздечке - осторожно, зная, как никакая девушка, что с этим местом следует забавляться крайне осмотрительно, чтобы мощнейшее, острое и жгучее удовольствие не обернулось дискомфортом.
Временами, уползая ненадолго из реальности, Лондон вжимался в виконта до такой степени, что руке становилось затруднительно двигаться, и Черри приходилось себя слегка отстранять. А еще, было немного неудобно тянуться к лицу парня ввиду разницы в росте, но Лондон таки умудрялся время от времени воровать короткие поцелуи, пока совершать всякие подобные акробатические трюки не сделалось практически невозможным - высвобождая сшибающую все на своем пути волну оргазма, тело Черри напряглось, выгнулось - когда по позвоночнику прокатился заряд эйфории, а сам мужчина на несколько секунд "выронил" член Фоунтейна. Даже в голове как-то на секунду потемнело. Лондон вжался пульсирующим пахом в частично обнаженное тело Микеле. Сладко, невообразимо, феерично было ощущать болезненно-чувствительной от удовольствия головкой ЕГО рядом. ЕГО, как причину бурного, восторженного желания. Сладкого от головы до аристократичных пяток мальчика. Лава удовольствия настолько затопила Лондона, что он даже свой собственный полухрип-полурык слышал отдаленно и глухо. Содрогался всем телом. Морщил лоб и жмурился - будто от досады, что это ощущение слишком быстро ускользает, оставляя терпкое послевкусие еще едва уловимого, но зародившегося желания ощутить это снова .
Опомнившись - лишь частично - Лондон склонился так, что в конце- концов уперся макушкой в холодный кафель на уровне лица Микеле и теперь, удерживая себя в равновесии таким образом, полностью освободил две руки. Он отчаянно ублажал неутомимую плоть блондина - уже смело и беззастенчиво, совсем не так, как делал это во время их с Мике первых попыток утолить желание друг друга. Поигрывал пальцами с яичками и изредка, словно случайно, дотягивался по линии, напоминающей шов, к сжатому кольцу ануса. Правда, дальше легких прикосновений дело не шло, но мысли это вызывало в высшей степени волнующие.

2013-03-05 17:09:53
Michele Founteyn
А этот большой и такой ласковый сейчас мужчина доверчиво подаётся в руку виконта, едва обхватывающего его плоть пальцами, с не скрываемым пьяным от желания восторгом внимательно наблюдающего за процессом обоюдных ласк. И только всхлипывал слабо, выстанывая нечто неразборчивое, когда Черри особенно агрессивно-старательно вжимал в стену изящного Мику всем своим массивным телом наваливаясь, когда не мог его ласкать - просто гладил пальцами, куда мог протиснуться, пытался обхватить и продолжить, до безумия понравилось ощущать пульсирующий бег крови, вторящий собственному одичавшему. Это было так...непередаваемо волнительно! Большой, горячий, нежный, жаждущий, с такими же, как у самого виконта, горящими глазами и весьма красноречивым стояком - кажется, вот сейчас, в этот момент, и слов не надо, ведь итак понятно всё то, от чего они оба так старательно отмахивались, огрызаясь друг на друга слабыми укусами. А сейчас, в эту секунду, Фоунтэйн в очередной раз взвился вытягиваясь в струнку, замирая от того щекочущего, безумно приятного ощущения, что появляется когда Лондон осторожно касается грубоватым пальцем бархатистой розовой головки. Блондин и не замечает, что чем приятнее ему, чем ближе волнами раскалённого золота подкрадывается новый залп Нирваны, тем сильнее, быстрее он водит рукой по стволу Донни, будто сам себе дрочит, увлечённо ублажая себя. И губами губы ловя, задыхается в стремлении поцеловать по-человечески, а то уже губы пересохли от жаркого дыхания ртом, да и в принципе до жажды целоваться хочется.
То, как Черри впечатался до предела напряжённым членом, и отрезвило и опьянило ещё сильнее. Только сейчас до блондина дошло, что штаны давно уже кучкой бесформенной у ног валяются, в компании белоснежных свободных боксеров и в какой-то момент геройски павшего пиджака. А рубашка, собственно, едва на плечах держится, галстук, кажется, болтается на бок или как-то так, во всяком случае, впереди обзору не мешает, свободной петлёй обхватывая шею. При этом напряжённом почти удушье, виконт остро ощущает, кажется, все изгибы и впадинки бугрящихся мышц, твердокаменный член, буквально выжигающий в памяти и на коже клеймо; покалывание волос паха, отчего щекотно радостно как-то, до глупости; и срывающееся дыхание мужчины, запах его дыхания, заставляющий запомнить и едва ощутимое волнительное его прикосновение к коже. Микеле старался не останавливать ласк, но в таком положении это было попросту не реально, да и от рыка-хрипа внутри пробрало таким восторгом, что виконт едва сдержался, чтобы не закричать смеясь радостно в ответ.
Во всей этой суматохе сумбурных, совершенно новых ощущений, Фоунтэйн и сам не заметил, как продолжал тянуться и трогать бока, бёдра мужчины, запрокидывая голову жалобно глядя в глаза, тянется вновь и вновь за поцелуем, отчаянное скуление перемежается не к месту с хихиканьем - это сперма медленно щекотно стекает по животу, и никакие мазки пальцами не помогают, пока не додумался краем рубашки вытереться. А как он старался привстать на цыпочки, находясь в плену спущенных штанов умудрялся расставлять ноги, чуть отставляя назад попку - всё, чтобы к смелым уверенным движениям по стволу добавились необычные, пикантные прикосновения "ну вот прямо там", и смущение даже сейчас секундами прорывалось сквозь толщу страсти, проявляясь слабым бормотанием вкупе со слабыми попытками отстранить руками, но вот движения бёдер Белоснежки уж точно говорили об обратном, вовсе не отстраняясь, а наоборот, ближе прижимаясь. Мика в тысячный раз схватился за плечи, буквально повиснув на Черри и наконец умудрившись поймать вполне полноценный поцелуй, глухо застонал в губы, вновь содрогаясь всем телом и утопая во второй, опустошающей порции эйфории. Как схлынуло послевкусие оргазма, так и удовлетворённое расслабленное тело сползало с Донни. Раскрасневшийся, удовлетворённый казалось бы, он смотрел на Черри будто впервые, голодными диковатыми глазами ещё-не-до-конца-осознания, но уже-почти-дошло, и больше всего пугало, а одновременно возбуждало то, что он хотел ещё. просто игра расшалившихся гормонов или это жажда Лондона - Мика не мог разобрать, и эти новые, доселе не известные ощущения захватили его, несмотря на то что вроде как удовлетворён телом, в то же время жаждал ещё!..
Виконт вжался слабо в стену, сводя колени вместе и пряча более-менее осознанный взгляд, пальцами коснулся своего подбородка и тут же одёрнул руку. Касаться себя было теперь...странно. И это слабо сказано, ведь тут целовал Черри и тут, и тут, а здесь его пальцы... Глаза Фоунтэйна невольно округлились: в местах, где пальцы стискивали руки, плечи блондина, остались и едва заметные и сильные синяки. Фоунтэйн никогда особенно не любил черту этой аристократической кожи, но сейчас особенно возненавидел. Возненавидел ли?.. Он не мог разобраться. В голове с отступлением безумства роем собиралось столько мыслей, что хоть одну выудить было бы уже подвигом. Так что блондин на автомате присел (читай: сполз по стене вниз без сил), цепляя штаны и боксеры непослушными пальцами. Подбородок дрожит, взгляд загнанно мечется, а сердце в груди готово вышибить ко всем чертям рёбра и испариться от этого позора. Или не позора. От чего?! Может, от того, как хочется прижаться ещё разочек к Черри? Или от того, что вовсе нет чувства "грязный", "осквернённый", как говорили обычно в таких случаях? Или от того, что вот буквально накануне в душе сувал сам себе палец в задницу, в порыве поэкспериментировать "каково это"? Или от того, как стянуло кожу на животе? Быстрый взгляд напомнил о том, что там как раз одно из последствий из безумия, и виконт с лицом, приобретающим на глазах даже более чем обычную бледность, прижал судорожно к животу полы рубашки, отчего почти натянутые штаны с боксерами опять упали вниз.
- По всей видимости, это недоразумение легко объяснить. - неестественно звонкий, такой привычно светский голос, разорвал наконец тишину, хотя прошло всего-то ничего. А он уже тянет судорожно вверх штаны опять. - Такое бывает и с натуралами, я читал. Но во всём виноваты Вы, сэр! - волнение прорвалось дрожью в голосе, пару секунд виконт справлялся с клокочущей бурей протеста против собственных слов, и украдкой сглатывал ком волнения, что мешал говорить и грозил последствиями в виде потока никому не нужных эмоций, и в отличие от всех ранних бесед, сейчас не мог посмотреть в глаза Лондону, стыдливо разглядывая пол, при этом стараясь не обращать внимания на собственную наготу. - Вы, как старший, должны были пресечь данный животный порыв к мужеложству с обоих сторон, а не волочить меня, виконта Ваальского, - перечисление всех таких привычных и родных титулов помогало собраться хоть как-то, напомнить себе о том, кто он и как должен держаться, вместо того чтобы растекаться истеричкой по стене, не в силах самому натянуть свои же трусы и штаны! - ...Будущего графа Хартумского, наследника акций Mars Inc, не тащить меня в!.. Кстати, а где это мы? - только сейчас дошло и от удивления спросил почти нормальным голосом, на время растеряв напускное высокомерие. Откашлялся и повторил так же высокомерно, требовательно, как до этого отчитывал Донни. - Потрудитесь объяснить, куда Вы меня завели, сэр! - и теперь обнаружил, почему штаны не одеваются - на их свободный край наступил этот несносный мужик!